Дочь Империи - Страница 100

100

Мара нахмурилась. Чтобы собрать все эти сведения, пришлось затратить немало усилий, а кое-кому и пострадать. Многие слуги претерпели не только хозяйскую брань, но и зуботычины, а последний гонец, доставивший властителю Бантокапи очередной документ, был жестоко избит. И все-таки в этом деле колотушки, доставшиеся мальчику-рабу, нельзя было считать слишком дорогой ценой. Все могло стать гораздо хуже, если грубияну и скандалисту, за которого она вышла замуж, будет позволено и дальше носить мантию Акомы.

В коридоре послышался сердитый плач Айяки, а затем — успокаивающий голос Накойи. Если младенец испачкал пеленки, в детской скоро начнется небольшой переполох. Айяки сопротивлялся, как молодой харулт, когда кто-нибудь пытался его перепеленать. Вздохнув, Мара спрятала восковую табличку под потертой пергаментной картой и вернулась к изучению областей Империи. На этой карте и общие очертания страны, и границы поместий несколько устарели: карту составляли, когда она была еще маленькой девочкой. Но краски не выцвели, и большинство владений наиболее могущественных властителей были обозначены вполне четко. Поскольку Бантокапи питал отвращение ко всяким словам, написанным на бумаге, он никогда бы не забеспокоился от того, что этот документ перекочевал куда-то из его кабинета. Карта могла его заинтересовать только в одном случае — если бы на ней были указаны места, пригодные для охоты.

Когда вопли Айяки раздавались уже совсем близко, Мара заметила интересную подробность. Властитель Дзалтека, хозяин небольшого соседнего поместья, ведущий успешную торговлю глиняной посудой, использовал полоску земли между его собственными угодьями и Имперским трактом, хотя, по всей видимости, эта полоска принадлежала властителю Кано, а тот, в свою очередь, жил где-то далеко на востоке, близ города Онтосет. Это почему-то показалось Маре забавным. Если другие семьи прибегают к такому нарушению прав собственности, то впоследствии надо будет это иметь в виду: мало ли каким образом подобное знание сможет пригодиться. Когда Аракаси вернется, надо будет хорошенько его порасспросить…

Эта мысль заставила ее вспомнить: осталась всего одна неделя до годовщины их свадьбы с Бантокапи. Мастер тайного знания может объявиться в любой момент.

Вошла Накойя с отчаянно вопящим Айяки на руках.

— Твой сыночек ревет не хуже гурли, — сказала старая няня, имея в виду сказочное существо, убивающее людей жуткими криками.

Мара лишь слегка кивнула. Накойя призвала на помощь рабыню, менявшую белье в колыбели: управиться с наследником Акомы в одиночку ей было не под силу. Тот голосил во все горло, так что даже лицо у него покраснело. В конце концов Мара встала, наклонилась над малышом и покачала бусами, чтобы его отвлечь. Вскоре пронзительный вопль сменился — ко всеобщей радости — заливистым смехом, и Мара вернулась к своим мыслям.

Нельзя допускать, чтобы Аракаси попал в подчинение к Бантокапи. У такого хозяина, как ее муженек, усилия всей сети агентов пойдут прахом. А еще того хуже — он предоставит эту сеть в распоряжение своего отца, и тогда в руках властителя Анасати сосредоточится чрезвычайно опасная мощь.

Необходимость действовать придала Маре смелости. Она должна безотлагательно приготовиться к прибытию Аракаси: его преданность должна принадлежать ей и никому больше. Охватив мысленным взором распорядок повседневной жизни ее супруга, Мара коротко бросила рабыне, хлопотавшей вокруг Айяки:

— Пусть позовут Джайкена.

Накойя удивленно подняла брови:

— Сюда? В детскую?

— Время не ждет.

Не тратя времени на дальнейшие разговоры, Мара забрала у рабыни влажный лоскут ткани и начала обтирать запачканную попку своего младенца.

Когда появился Джайкен, на его лице невозможно было уловить ни тени растерянности. Он низко поклонился и терпеливо ждал, пока его хозяйка закрепляла на тельце ребенка чистую набедренную повязку.

— У нас есть какие-нибудь документы, с которыми было бы желательно ознакомить нашего господина? — спросила она.

С трудом удержавшись от гримасы отвращения при упоминании властителя Акомы, Джайкен ответил:

— Госпожа, у нас всегда имеются в наличии документы, с которыми было бы желательно ознакомить хозяина дома.

Он поклонился, пряча лицо от Мары: ему было стыдно. Он чувствовал оскорбительную подоплеку своих слов: ведь они означали, что хозяин дома пренебрегает своими обязанностями.

От Мары не укрылось смятение управляющего.

Взяв Айяки на руки, она сказала:

— Тогда, я думаю, стоило бы послать писца в городской дом моего супруга… к трем часам пополудни.

Голос у нее при этом был сладким, как мед красной пчелы.

Джайкен постарался, чтобы его изумление не было слишком очевидным:

— Если ты считаешь это благоразумным, госпожа, так и будет сделано.

Мара отпустила его и увидела, что Накойя пожирает ее глазами, и в этих мудрых глазах светится мятежный блеск.

— Ты туговата на ухо, мать моего сердца, — мягко обратилась к ней хозяйка Акомы. — И в детской никогда не заходила речь о делах.

Няня быстро поклонилась, отчасти догадываясь о планах госпожи, однако представить себе намерения Мары во всей их полноте она не решалась даже в мыслях: это было слишком страшно. «И мне тоже страшно», подумала Мара и молча задалась вопросом: прислушается ли богиня мудрости к молитвам жены, которая умышленно провоцирует мужа, и без того известного своей раздражительностью и необузданным нравом?

***

Бантокапи с трудом оторвал голову от скомканных, влажных от пота подушек. Все перегородки были закрыты, но даже роспись, выполненная в алом, коричневом и желтом цветах, не могла полностью заслонить послеполуденное солнце, заливающее сад. Золотое сияние просачивалось в спальню, бросая теплый свет на сбившиеся простыни и на спящую Теани. Властитель Акомы вглядывался в округлую линию ее бедра, в полные губы, изогнутые в улыбке. Вот это женщина так женщина, подумал он. От ее наготы у него перехватывало дыхание; стройная фигурка Мары никогда не вызывала в нем такого волнения. Когда они только поженились, вожделение к жене говорило в нем довольно внятно; но теперь, отведав восторг, который даровала ему Теани, он понимал: его чувства к Маре проистекали из желания господствовать над дочерью знатного вельможи и вознаградить себя за то, что его опыт общения с женщинами был чрезвычайно скуден… до того как он стал властителем. Когда родился сын, он пытался вернуться к исполнению своего супружеского долга, но Мара при этом лежала неподвижно, как труп, а какой мужчина сохранит интерес к женщине, с которой и позабавиться нельзя?

100